Знать каждый винтик
— Денис, когда поняли, что станете атомщиком?
— Мысль такая впервые появилась в 11-м классе, когда оканчивал Лицей БГУ. Нам тогда активно рекламировали вузы. И вот в один из вечеров пришел декан физфака БГУ Виктор Анищик. Он так интересно рассказывал о том, что открывается новая специальность, где будут готовить персонал на атомную электростанцию. Что мы можем оказаться в числе первых атомщиков страны. И тогда я подумал: а почему бы и нет? В принципе, у выпускников моего факультета есть несколько хороших вариантов продвинуться в карьере — уйти в IT-сферу или в энергетику. Если с первым направлением все было понятно, второе звучало более туманно, но заманчиво. И я для себя решил выяснить, что же это такое.
— Не пожалели?
— Конечно, пока у айтишников условия получше, но ведь станция еще не запущена. Все станет на свои места где-то в следующем году, когда мы заработаем в полную силу. Тогда я смогу сказать с уверенностью, ошибся я или нет. Пока мне все нравится.
— Интересно работать на объекте, который строится на ваших глазах практически по кирпичику?
— Конечно. Пройти все этапы до запуска, чтобы знать каждый винтик, каждую особенность оборудования, — это очень важно для будущей работы. Ты знаешь нюансы, все особенности эксплуатации и своего цеха, и станции в целом.
— За пять лет работы на БелАЭС вы успели дорасти до ведущего инженера. Можно ли говорить, что на станции большие перспективы для карьерного роста?
— Я бы сказал, да. Рост идет быстрее, чем на действующих станциях. Но, наверное, это нормально. Мы набираемся опыта.
В стиле ЗОЖ
— Коллектив на станции интернациональный. Каковы особенности работы?
— На сегодняшний день у нас в цехе почти 80 человек, из которых лишь около десяти — приглашенные специалисты, имеющие опыт работы на других станциях мира. Остальные — бывшие сотрудники ТЭС, прошедшие переобучение, а также выпускники наших вузов, как и я. Я бы не сказал, что отличия очень чувствуются. Да, специалисты из Украины, России рассказывают о тех традициях и особенностях эксплуатации, которые были приняты на объектах, где они работали, — и это очень интересно.
— Есть ли первые традиции на БелАЭС?
— Несмотря на то что станция еще не завершена и не выдает мегаватты, своим профессиональным праздником считаем 22 декабря — День энергетика. В эти дни у нас ежегодно проходят торжества и концерты. Сейчас, может, время такое, может, особый этап, но появилась еще одна традиция — здорового образа жизни. Последние года три у нас очень активно развивается это движение.
— Сложно привыкнуть к особому закрытому режиму станции?
— Нет, поскольку мы все понимаем: такой режим обусловлен соображениями безопасности. Тем не менее иногда сложно поддерживать контакт с зарубежными коллегами, готовиться к командировкам или готовить отчеты по ним. Ведь, как правило, все эти переговоры сегодня идут через электронную почту, социальные сети. Приходится заниматься этим в свободное время, уже после работы.
— Есть фраза о том, что атомщики — особая каста. Вы уже на себе новый статус ощутили?
— Может быть, почувствую его, когда стану непосредственным участником атомного процесса. Пока мы живем в стадии стройки. С другой стороны, в этом утверждении много пафоса. Это все равно что сказать: мы — элита, а все остальные — никто. Так говорить нельзя.
Выбор в пользу самого важного
— Работа на АЭС — это постоянное обучение. Нравится жить в таком ритме?
— С одной стороны, это просто замечательно — ты всегда в тонусе, всегда поддерживаешь определенный уровень знаний. Хотя нового в атомной энергетике мало — эта область достаточно консервативна. Новый насос или новая система охлаждения здесь будут применяться лишь после всеобъемлющих испытаний. Кстати, я прохожу обучение на полномасштабном тренажере станции. Совмещать с работой это немного сложно, но сейчас на станции — активная подготовительная фаза. Приходится использовать для обучения все свободное время — учиться ведь тоже спустя рукава не будешь. Поэтому жертвую своим личным временем.
— То есть увлечения, хобби пока страдают?
— Я представляю команду БелАЭС в районном клубе «Что? Где? Когда?», посещаю тренажерный зал. Но иногда приходится пропускать тренировки. В горячие времена, как сейчас, нужно делать выбор в пользу самого важного. Тем не менее дважды в неделю стараюсь найти время для себя — встретиться с друзьями, сходить на тренировку. В принципе, это все возможно.
— Островец, в чем я лично убедилась, за последнее время сильно изменился. Наверное, и в спортзал можно хороший сходить, и в магазин? Стало комфортнее?
— Перемены Островца нас радуют, конечно. Но не все местные жители разделяют эту радость. Ведь до станции это был тихий и спокойный провинциальный город, который теперь в связи со строительством станции превращается в бурлящий мегаполис, и некоторые старожилы по прежним временам скучают. Тем не менее я бы сказал, что инфраструктура города немного отстает от жилого строительства. И многие до недавнего времени, пока не было больших магазинов, вынуждены были ездить за покупками в Минск. Что касается спортивной базы, пока больше везет тем, кто занимается легкой атлетикой и игровыми видами спорта, — открыт великолепный стадион. С другими видами спорта сложнее. Например, чтобы посещать тренажерный зал, езжу в соседние Ошмяны. Пока без машины никуда.
Между прошлым и будущим
— Сегодня выходит много документальных фильмов, книг о прежних атомных трагедиях — Чернобыле, Фукусиме... Смотрите их?
— Конечно, мне все это интересно: смотрю, читаю, изучаю. Было много сказано об ошибках, допущенных при эксплуатации тех или иных объектов. Но что касается нашей станции, могу сказать: такое в принципе не может случиться. У нее столько этапов защиты, настолько совершенная система безопасности, возможно, даже с избытком, что беспокоиться не о чем. Проектировщики обо всем позаботились.
— Семья, которая осталась на вашей малой родине — в Слониме, поддерживает ваш выбор? Как часто видитесь?
— Где-то раз в два месяца. Если нужно сделать что-то по дому, я тут же еду. Но это не каждые выходные — все-таки более 200 километров между нами, хотя оба района и располагаются на Гродненщине. Что касается родителей, мама, как уроженка Брестчины, которая очень хорошо помнит Чернобыль, побаивалась за меня сначала. Отец с первых дней понимал меня и поддерживал. А через несколько лет моей работы согласилась с моим выбором и мама.
